Олег Мухин - Человек: 3. Автор
Разговаривала она со мной почему-то грубо и почему-то по-русски. Эфиопка, размахнувшись, сильно ударила меня копьём по икре левой ноги. Я взвыл от боли.
– Но-но, потише! – крикнул я, чтобы её напугать. – Ты так мне кость сломаешь… деточка.
Конфетка никак не находилась. Потому что карман куда-то исчез. А вместо него моя рука водила по голой ляшке.
Я пригляделся. Мать честная! Да я ведь тоже голый, как эта агрессивная девчонка, которая ничего не боится и которая снова нацелила на меня своё доисторическое метательное орудие. Надо её послушаться, а то проткнёт, на фиг, насквозь. Я прикрыл ладонью причинное место, развернулся и вошёл в клетку. Клетка была сделана из стальных прутьев. Прутья толстые, рифлёные. Арматура. Хрен согнёшь. Зачем это меня раздели и в клетку загнали? Я же человек, а не зверь какой-нибудь.
– Встать, суд идёт! – раздалось откуда-то сбоку.
Ничего видно не было. Сплошной туман. Зато слышимость была преотличная. Прошелестели звуки – вроде как толпа поднялась со своих мест.
– Прошу садиться… Слушается дело «Дети против Артура Лунина»… Введите арестованного… А, уже ввели… Тогда пригласите первого свидетеля… Кто там у нас по списку? – голос был мужской и шёл из глубины тумана. Голос показался мне знакомым.
Эфиопка грохнула решётчатой дверью, вставила в проушины вместо замка свой острый дротик.
– За что меня арестовали? – спросил я у неё.
– Молчи, пакость. Будешь говорить, когда тебя спросят, – её пухлые губы напоминали сосиски.
Туман слегка рассеялся, и из него проступило улыбающееся лицо девочки-дауна. Глаза навыкате, косоватые, лысая голова, кривые зубы.
– Мы слушаем вас. Можно свидетельствовать. Излагайте, – снова голос из глубины тумана.
– Артур… э… Лунин… он…, – неуверенно начала девочка-даун.
– Смелее, – подбодрил невидимый голос.
– Он… много… э… пил… спиртного… курил… э… и поэтому… я родилась такая, – она виновато улыбалась.
– Господин судья. Я протестую, – самоуверенно заявил я. – У меня детей нет. Это не моя дочка. И вообще я эту девочку никогда раньше не видел.
– Я могла бы быть твоей дочкой… э…, если бы ты не заставил Маргариту сделать аборт… Папочка!
Девочка-даун протянула ко мне руку. Я отпрянул от решётки. На руке у девочки было только три пальца.
– Значит, Маргарита правильно поступила, – насмешливо сказал я.
Девочка-даун погрустнела и исчезла, а голос из тумана произнёс:
– Введите второго свидетеля!
Теперь это была девочка-проститутка. Лет одиннадцати-двенадцати. Размалёванная физиономия. Гламурная причёска. Сигаретка в углу рта.
– Вы тоже его дочка? – задал вопрос судья.
– Нет, дочкой не являюсь, – ответила девочка-проститутка и с интересом на меня поглядела. – Хотя не прочь поиметь такого вот папочку, – она провела язычком по ярко накрашенным губкам. – К подсудимому претензий нет. Единственно, могу сказать, что если бы Артурчик не тратил столько денег на нас, то, может быть, я этим и не занималась.
Девочка-проститутка подмигнула мне, а потом растворилась в тумане.
– Вызывается следующий свидетель!
На этот раз это была девочка-наркоманка. Синюшного цвета лицо. Чёрные круги под глазами. Мутный взгляд красных глаз.
– Свидетельница, вы в состоянии говорить?
– Мы… мы… – замычала та.
– Сделайте ей укольчик, а то так нам ничего от неё не добиться, – сказал судья. – Благодарю вас… Как теперь?… Что имеете сказать по существу вопроса?
– О, Лунин! Милашка Лунин! Да я его просто обожаю! Я его фанатка! Это мой кумир. Автограф! Автограф! Дайте мне автограф!
– Вы – наркоманка. Почему вы стали наркоманкой?
– Я – наркоманка? Ну что вы, Ваша честь, какая я, к чёрту, наркоманка? Артур Лунин – знаменитый писатель, он принимает наркотики, я беру с него пример, я тоже принимаю наркотики. Те же наркотики, что и он, и в том же количестве. Но Артур Лунин не наркоман, а, как я уже сказала, знаменитый писатель. Почему тогда я – наркоманка?
– Во даёт деваха, – сказал я, обращаясь к эфиопке, – а, говорят, наркотики разрушают логическое мышление.
– Замолчи, упырь, – ответила девочка-негритёнок. – Тебе слово не давали. Следующая свидетельница – я.
– Ты? А ты каким боком имеешь ко мне отношение?
– Если бы ты купил не «Феррари», а еду для голодающих Африки, то я бы и ещё четыре сотни детей моей деревни остались живы.
– Слово предоставляется подсудимому. Что можете сказать в своё оправдание?
Но я не произнёс ни звука. Просто не успел. Потому что меня опередил хор голосов из тумана:
– Да что его слушать!… Хамло оно и есть хамло!… Расстрелять! Четвертовать! Отравить!… Виновен! Виновен!…
– Виновен! – заорала и эфиопка. В её маленьких пальчиках появилась маленькая бамбуковая трубочка, она поднесла её ко рту, прицелилась и чем-то продолговатым плюнула в меня…
Хочешь, как лучше, а получается всякая дребедень. Этот Иероним Босх каждый день занюхивал алколоид спорыньи и вон какие картины рисовал. А тут псилоцибин, мескалин; грибов, кактусов накушаешься, а отдачи никакой. Насмотришься лишь фантастических цветов, что на руках и ногах у тебя повырастали, да «летающих тарелок» с огромными ослиными ушами, а мне бы сюжетец уникальный, чтобы опять пророческим стал, так нет ничего и близко. А после «путешествий» сны идиотские снятся, в основном на нравственную тематику. Сам себе разные суды устраиваю. Устал я. Надо заканчивать с расширителями сознания. Руки хоть трястись и меньше стали, но так ведь можно уехать и не вернуться, если перейти, скажем, на ЛСД или СТП…
– Алло! Кто это? А, ты, Солнышко! Куда пропал? Да так, муки творчества. Период созидания. Сама знаешь, как это у нас, писателей, бывает. Нет-нет, в запой не ушёл. Сухой, как этот… как отечественный самолёт. Ну да. Ха-ха-ха! Чего хотела-то?
Встретиться? Давай, моя радость, но только попозже. Занят сейчас. Я тебе позвоню. Ага. Ну, пока… Эй, погоди! Снежок, а почему ты меня всё время Воробышком называешь? Теперь я уже не Котик? Ну… Ну, помню. Да, как мы с тобой в Праге отдыхали. Часы? На Староместской ратуше? Помню. Ну и? Да, оригинальные. Двенадцать апостолов, Смерть и три фигуры, воплощающие человеческие пороки. Помню, конечно… Да, гид ещё интересно рассказывал. Какую историю? Как скелет однажды во время боя часов щёлкнул челюстью? А в его раскрытую пасть залетел воробей и целый час просидел в западне? Ну да, а как же. А потом решили сделать челюсть неподвижной? Помню, конечно. Смешная история. Ну и что ты? Сравниваешь меня с тем воробьём? Понятно, понятно. Тоже редчайший случай произошёл. Вероятность микроскопическая. Так же, как с моим романом. Ладно. Въехал я, въехал. Ну у тебя и ассоциативное мышление. Охренеть! Позавидовать можно…»
11
– Что было с вами после того, как к вашей голове присосался «ус» от «сетки»?
– Не помню, помню только момент материализации.
– Где это произошло?
– В фильтрационном лагере под Иркутском.
– Верно, вы там были. Причём, в тот же самый день. Почему не назвались на контрольно-пропускном пункте, а украли паспорт у беженца?
– Потому что у меня не было никаких документов. Могли расстрелять, приняв за мародёра.
– Хорошо. С какой целью вернулись домой и почему скрывались от соседей?
– Дом есть дом, это моя родина. Скрывался, поскольку не хотел афишировать своё появление в городе.
– Почему – не хотели?
– Разве не понятно?
– Не понятно. Как вы выбрались из дома, когда его окружили спецназовцы? Точно известно, что вы находились в тот момент внутри дома и из него не выходили.
– Видимо, я уже ехал в Краснодар.
– Хм. На чём?
– На поезде.
– По нашим сведениям, билет на поезд вы не покупали.
– Я ехал «зайцем». С проводницей договорился.
– Где вы взяли «роллс-ройс» 1912 года выпуска?
– Вы и об этом знаете? В гараже.
– В каком ещё гараже?
– В Кунцево. Позаимствовал у одного любителя старины.
– Попросту говоря, угнали?
– Можно и так сказать.
– Не кажется ли вам, что вы вели себя по меньшей мере странно?
– Я два раза ходил в зону. Был отравлен, на меня сыпался «белый порошок», я заразился болезнью мамонитов, к моей черепной коробке присасывался «ус». О каком странном поведении вы мне твердите? Вы сами хоть раз были под «сеткой»? Если бы посчастливилось, таких вопросов не задавали.
– А мне думается, что ваши поступки объясняются совершенно другими причинами.
– Например?
– Например, тем обстоятельством, что после контакта с «усом» вы приобрели сверхчеловеческие способности.
– Какие же это? Я научился летать, как ангел?
– Может быть, и летать.
– Что ж, ладно. Хотите откровенности? Пожалуйста. Я прятался от вас, потому что вы не останавливаетесь ни перед чем. Вы хладнокровно убили всех моих попутчиков. Не дали им выйти из зоны. Заживо сожгли ядерным оружием.
– В этом виноват начальник МЧС, который уже наказан. А откуда вам известно об атомных взрывах – ведь вы раньше их «отключились»? Значит, я прав насчёт сверхспособностей? Надо бы проверить вас на детекторе лжи.
